«Вавилонское столпотворение»: переправа французов через Неман (начало наступления) Однако отсутствие полноценной информации о состоянии российской армии, ее боеготовности не помешало императору французов отважиться на поход в Россию. В течение первой половины

Во всех цивилизованных странах мы приближаемся к Вавилонскому смешению языков (тем более, что и буквально это тоже происходит).

Сосед рядом с нами видит другое небо над головой, и его нравственный закон не обязательно покажется нам таким же. Герои, которых он чествует, могут показаться нам извергами, и - наоборот.

В нашем мире одномоментно сосуществуют люди разных культур, которые видят мир не просто по-разному, но настолько несовместимо, что поневоле вспомнишь давних французских гостей и их нежданную апологию древних римлян. Это было, когда Франция еще не кишела выходцами из Алжира, Марокко и Центральной Африки.

А ведь римлянам было бы легко бросить атомную бомбу! У них-то не было сомнений, что наседающие на них варвары - дикари. У них не было и тени сомнения, что жизнь дикаря ничего не стоит. И они были еще далеко не настолько изнежены, чтобы жестокость войны их травмировала.

Европейский гуманизм учил нас, что люди другой культуры, может быть, не дикари. Что их жизнь должна быть, в принципе, так же драгоценна, как и наша. Что ничего нет на свете страшней войны и человекоубийства…

Тогда, может быть, и права была их французская коммунистическая партия, как бы ни были далеки от гуманизма ее подлинные мотивы? Разве главная ценность гуманизма - не человек?

Люди других культур, окружающие нас, в большинстве, не дикари. Но они, как правило, иначе, чем мы, относятся к своим культурам.

Конструктивно-критическое отношение, при котором можно допустить относительность своего правоверия и некоторую ценность иного подхода, свойственно только определенному слою гуманистически настроенной американо-европейской элиты и связано с относительным религиозным хладнокровием, чтобы не сказать скептицизмом. Такое отношение часто включает несколько небрежное обращение с внешними (но иногда и содержательными) знаками и символами своей культуры.

Особенно журналисты, актеры и телевизионщики, конечно, входят в эту супер-передовую группу и поэтому общественное мнение многих стран формируется ими в духе самых свободолюбивых идей, выраженных в броской, обвинительной к истеблишменту и его ««предрассудкам» манере. Типовое отношение к чуждеродному культурному вторжению, которое угрожает устоявшимся нормам, они выражают при этом во внешне самокритичной форме: ««А почему бы и не предположить, что эти простые люди правы? Чем они хуже нас?».

Большинство евреев в мире, по крайней мере формально, бездумно отождествляют себя с этой далеко продвинутой социальной группой и ее передовыми идеями «без берегов».

Но большинство человечества, психологически естественно (хотя и без ссылок на Канта), стремится сохранить берега и, оберегая душевную упорядоченность, относится к своим культурам и их религиозным основаниям ревниво и всерьез. Это делает большинство во всякой стране культурно консервативным, т. е. в какой-то степени фундаменталистским.

Доброжелательное отношение к представителю чужой культуры есть условие необходимое для сосуществования, но далеко не достаточное. Достаточным оно было бы только при наличии также и искренней заинтересованности в понимании и готовности к самоограничению в связи с этим. На деле, однако, у людей (даже у лучших из них) есть только стремление свести свое культурное отличие к простой формуле, вытекающей из собственной культуры и ограничиться этим словесным решением проблемы (возможно, неразрешимой). Так, негров в Америке сначала уважительно переименовали в ««черных американцев», предполагая, что если они ничем, кроме цвета, не отличаются, это им польстит. Теперь, с появлением черного шовинизма, их стали называть уже ««афро-американцами», и это открыло целый спектр новых возможностей для демагогии, но нисколько не продвинуло проблему к решению.

Американский демократизм в применении к феодальным и автократическим обществам Азии и Африки звучит для высших слоев этих обществ оскорбительно, а для низших выглядит попросту как подрывная пропаганда и законно вызывает возмущение в третьем мире. В то же время американские цинично-деловые отношения с их королями и диктаторами вполне удовлетворяют хозяйскому чувству этих людей по отношению к своим народам. Не забудем, что организовали работорговлю в ХУ11 в., конечно, европейцы, но рабов им поставляли натурально сами африканские вожди.

Израильская идея мира, который мы упорно навязываем всем и каждому, будучи выражена на европейском языке, звучит безупречно, но почему-то не вызывает положительного отклика в арабской душе. Это происходит потому, что они правильно понимают этот будущий мир, как наше завоевание, ибо мы культурно сильнее и несомненно будем существенно влиять на их образ жизни. Они, может быть, были бы и не против, если бы эта инициатива исходила от них, на их условиях и в результате их превосходства.

Собственно, их образ жизни, как они себе это представляют, автоматически предполагает такое превосходство, и наше независимое существование просто нарушает этот якобы свыше установленный порядок.

Здесь бодрая логика гуманистической цивилизации претыкается, ибо сталкивается с непреодолимым препятствием, лежащим в природе этого контакта: с одной стороны мы ни при каких обстоятельствах не хотим осквернить чужие святыни (ибо, «чем же «они» хуже нас?»), а с другой стороны мы при этом ведем себя так, как будто таких святынь вообще на свете нет (в частности, у нас нет) и быть не может.

Если мы таким путем невольно внушаем окружающим мысль, что в мире вообще нет ничего святого, мы бросаем оправданное подозрение на искренность нашего уважения к их верованиям. Если же мы создаем впечатление, что ничего святого нет только у нас самих, мы последовательно, всегда и во всем, должны уступать представителям других культур. Ибо относительное должно отступить перед абсолютным. Это только справедливо. К тому же, «лишь бы не было войны». Мы ведь гуманисты…

Однако, на самом деле здесь кроется фактический обман противной стороны, отчасти замешанный и на самообмане. У тех, кто слабо себе представляет исторические основания гуманизма, возникает ложное представление о пределах уступчивости человека западной культуры.

Мы своим показным либерализмом систематически вводим в заблуждение всех, кто недостаточно знаком с нашим образом жизни. Конечно, этот образ жизни включает значительное материальное благополучие, которое больше всего остального режет глаза народам бедных, неустроенных стран. Но суть дела состоит в том, что это благополучие достигнуто в значительной степени благодаря образу жизни, связанному с гуманизмом и склонностью к компромиссу, а не наоборот.

Именно этот образ жизни, в его целом и во многих деталях, есть наша святыня.

Бедный, наивный Саддам Хусейн легко попался на удочку уклончивых формулировок, принятых госдепартаментом США и решил, что он может беспрепятственно захватить Кувейт, накапливать оружие и делать с ним, что ему в голову взбредет. И Гамаль Абдель Насер в свое время пал жертвой такой же варварской наивности. В прошлом, войны в Корее, Вьетнаме и Анголе были спровоцированы кажущейся беспредельной уступчивостью западной стороны. Также и аргентинский президент спроста решил высадиться на Фолклендских островах, потому что поверил в безграничный английский гуманизм. Никто ведь не сказал ему честно и прямо: «Остальные ваши фокусы, которые нас не задевают - пожалуйста! А, вот за это - убьем! Уничтожим…».

Всяким уступкам приходит конец всякий раз, когда нарушается невидимая грань между простой опасностью для жизни западного человека и опасностью его образу жизни. Ничто человеческое гуманизму не чуждо. В том числе и война. И атомная бомба.

Наши давние французские гости разом потеряли присущее им чувство юмора, едва лишь учуяли угрозу своей привычной свободе. Ирония слетает с европейца всякий раз, как он ощущает ограничение в выборе.

Нет, отнюдь не человек - святыня современного гуманизма, а только его свободный выбор.

Вавилонская башня - вызов Богам.

В предыдущей статье разбирали возможные исторические основы мифа о . Подумалось, а ведь таких библейских сюжетов немало. Один из них история о вавилонском столпотворении. Миф этот обычно преподносится как поучительная история того, к чему привела человеческая гордыня. Люди вознамерились достичь Бога, построив высокую башню, за то и были наказаны. Что самое интересное, исходя из историй Ветхого завета Бог (Боги) уже не в первый раз наказывают людей за стремление к познанию.

И так, давайте сначала приведем сам текст этого мифа:

На всей земле был один язык и одно наречие. Двинувшись с Востока, они нашли в земле Сеннаар долину и поселились там. И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжём огнём. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню высотою до небес; и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли. И сошёл Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать. Сойдём же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город. Посему дано ему имя: Вавилон, ибо там смешал Господь языки всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле... (Быт. 11, 1-9)

В одной из статей, авторство которой принадлежит ЛАИ (Лаборатории альтернативной истории), встретила довольно интересное рассуждение по поводу того, каким образом мог быть "смешан единый язык и рассеян по всей земле". Приведу несколько кратких выдержек из неё, чтобы было понятно о чем речь (полный текст статьи redov.ru/kulturologija/obitaemyi_ostrov_zemlja/p10.php)

Вкратце рассуждения в статье сводятся к следующим утверждениям: Тексты Библии исследовались очень подробно и в них содержится противоречие: «…еще до рассказа о вавилонском столпотворении в Библии упоминается о существовании не одного, а многих языков, причем говорится об этом, как о чем-то само собой разумеющемся: «Вот родословие сынов Ноевых: Сима, Хама и Иафета. После потопа родились у них дети […]. От сих населились острова народов в землях их, каждый по языку своему, по племенам своим, в народах своих» (Бытие: 10,1,5)» (П.Рикер, «Парадигма перевода»). Как же так?.. То «один язык, одно наречие», то «каждый по языку своему»… Это - уже не просто «несогласованность». Получается нестыковка. Но исследователи находят выход, утверждая, что диалектов и наречий могло быть великое множество, а вот письменность была единой, именно она была основой понимания людей друг друга. Значительная часть выводов историков и лингвистов о сходстве древних «языков» построена на фактах сходства именно письменности культур.

Есть ещё одна немаловажная деталь в одном из исследований текстов Ветхого Завета: «Начало рассказа о вавилонской башне в русском переводе таково: «На всей земле был один язык и одно наречие». Перевод этот неправилен. В еврейском оригинале сказано: «И был на всей земле один язык со словами немногими» [Быт. 11:1]» (Э.Менделевич, «Предания и мифы Ветхого Завета») Интересная фраза - «один язык со словами немногими» - не правда ли?.. X тысячелетие до нашей эры оказывается важным моментом в истории человечества.

В это время происходит нечто типа «революции под влиянием извне» - Боги передают людям единый «джентльменский набор цивилизации» с единой письменностью, что в качестве «побочного следствия» обуславливает помимо сходства основных происходящих процессов и сходства элементов культур в разных регионах еще и предоставление людям (разных народов, говорящих на разных языках!) возможности общаться между собой и понимать (!) друг друга. Наступает период, который нередко в древних легендах и преданиях называют «Золотым веком» - люди живут рядом с богами-цивилизаторами, спокойно работают на них и пользуются знаниями, данными этими богам...» Автором статьи приводятся параллели в археологических и лингвистических исследованиях, где указывается на схожесть в смысловом пиктографическом письме различных, отстоящих друг от друга народов древности. То есть указывается на то, что в период, приравниваемый к истории с вавилонским столпотворением, происходила смена письма с пиктографического (смыслового), на фонетическое, переход к более вариантному письму. Постепенно появляется больше вариативности в написании знаков, таким образом люди, пользующиеся ими для написания текстов всё дальше отдаляются, через определенное время смысл передаваемого текста для удаленной группы людей уже теряется.

Таким образом, изменение системы письменности привело к выделению и разветвлению различных форм уже не смыслового письма, которое было понятно многим, а фонетического, построенного не на образе - пиктограмме, а на фонетике - звучании. В мифе люди осмелились бросить вызов Богу (Богам), а это бунт и неповиновение рабов, если принимать ту точку зрения, что люди были созданы внеземным разумом для использования в качестве рабочей силы. Но если рабы поднимают бунт, естественно его подавляют.

Теперь хотелось бы перейти к другой стороне данной истории. Давайте найдем исторические параллели самой легендарной башне. ( иллюстрация - современная реконструкция храмового комплекса зиккурата в Вавилоне ) . Подобная тема присутствует в легендах народов, живущих в разных концах Земли. И хотя легенды о Вавилонской башне не столь многочисленны, как, например, о Всемирном потопе, но все же их достаточно много и они едины по смыслу. Так, легенда о пирамиде в городе Чолуе (Мексика) рассказывает о древних великанах, решивших возвести башню до небес, но разрушенную небожителями. Легенда микиров, одного из Тибетско-бирманских племен, также повествует о великанах-богатырях, задумавших построить башню до небес, но замысел которых был остановлен Богами.

Наконец, в самом Вавилоне существовал миф о "великой башне", которая была «подобием неба». По словам мифа, ее строителями являлись подземные боги ануннаки, которые воздвигали её с целью прославления Мардука, вавилонского божества. Описание строительства Вавилонской башни содержится в Коране. Интересные подробности содержатся в "Книге Юбилеев" и "Талмуде", согласно которым недостроенная башня была повержена ураганом, а оставшаяся после урагана часть башни в результате землетрясения провалилась под землю. Показателен тот факт, что все попытки вавилонских правителей воссоздать даже уменьшенные варианты башни потерпели неудачу. В силу разных обстоятельств эти строения были разрушены.

Есть ещё одна важная деталь в исследовании ветхозаветного текста предания о вавилонской башне. Исследователи выяснили, что в каноническом тексте Библии были объединены в один рассказ два предания о Древнем Вавилоне: о постройке города и смешении языков, а также о возведении башни и рассеянии людей. Эти предания были приурочены к началу истории человечества - сразу после потопа. Библия считает вмешательство Бога первопричиной языковой и территориальной разобщённости людей. Согласно первому преданию, строился город, согласно второму - башня до небес. И город, и башня мыслились как первое большое строительство рода человеческого. Но город строили оседлые народы, говорящие на одном языке и умеющие обжигать кирпич, а башню - кочевники с Востока. Город строился для обитания людей и ради вечной славы, то башня - как ориентир, чтобы не рассеяться. По мнению авторов библейского текста, Богу были не угодны высокомерные планы большого строительства. Он вмешался в дела людей. По его воле, те, кто строили город, перестали понимать друг друга, а воздвигавшие башню были рассеяны.

Таким образом строительство было прекращено. Город, который должен был стать памятником вечной славы, получил бесславное имя. По мнению ученых, в Библии западносемитское название города Вавилона - Баб Эл ("Врата бога") толкуется игрой слова позднего, восточносемитского корня со смыслом "мешать". Вавилонский обычай сооружать себе вечные памятники в виде зданий и городов кажется автору библейского текста греховным высокомерием. Бог (Яхве) в этом мифе изображён очень антропоморфно, то есть подобен в своих реакциях человеку: ему приписываются незнание помыслов и дел людей и даже страх перед ними. Ну а это уже нелепо приписывать Богу такие человеческие качества. Следовательно тот, кто упоминается в тексте предания - не Бог, а возможно также как и в случае с преданием о Потопе - внеземной разум.

Считается, что оба сюжета, связанных с Вавилоном, возникли под впечатлением огромного, но недостроенного кирпичного города и башни, лежащей в руинах. По мнению немецкого учёного Г. Гункеля, предания были навеяны исторической действительностью. В них идёт речь о многоэтажном храме бога Мардука в Вавилоне. Этот храм был увенчан башней. Археологические раскопки Р. Кольдевея, А. Парро и других подтвердили, что в предании о Вавилонской башне нашло отражение строительство в Вавилонии зиккуратов, которые представляли собой здания ритуально-храмового значения гигантских размеров.

Путешествовавший в конце XIX века по Востоку Марк Твен описывает развалины Вавилонской башни, как два яруса кирпичной кладки, «рассевшейся посередине от землетрясений, опаленной и наполовину расплавленной молниями разгневанного Бога». Действительно, археологи обнаружили внутри и снаружи башни следы воздействия огромной температуры. По описанию Э.Церена «огонь раскалил сотни кирпичей, оплавив весь остов башни, превратившейся от жара в плотную массу, подобную расплавленному стеклу». Что это, кара небесная для сознания человека тех времен или же свидетельство конфликтов, войн между внеземными цивилизациями? Почему нет, по крайней мере исследования подобных материальных свидетельств на основе мифологии древних альтернативными историками ведутся.

Хотелось бы ещё предложить вашему вниманию видеолекцию на тему «Вавилонская башня». В ней услышала немало трезвых мыслей по поводу особенностей перевода с древних языков и изменения смысла при разных переводах одного текста. А также множество других интересных утверждений.

Метки к статье:

В то время вся земля была устами одними и одним наречьем. Когда же люди переместились на Восток, они отыскали долину в земле Сеннаар и там поселились. И решили они: "Давайте налепим кирпичей и обожжем их огнем". И стали у них кирпичи вместо камней, земляная смола заменила известь. И сказали они друг другу: "Давайте построим город и башню с главою до небес. Этим мы создадим себе имя и не рассеемся по поверхности земли".

Взглянул Йахве на город и башню, которую строили сыны человеческие, и сказал:

Вот как! Они один народ, и все изъясняются на одном языке. Если они начнут что-либо делать или что-либо задумают, не будет для них препятствий ни в чем. Сойдем же и смешаем там их язык, чтобы один не понимал речи другого.

И рассеял их Йахве оттуда по всей земле, и прекратили они строить город. Поэтому и дано было ему имя Вавилон (Бабел), ибо Бог смешал (евр. "балал") там язык всей земли.

1. Краткий рассказ о том, как люди сообща строили город и уходящую в небо башню и что из этого проистекло, может показаться в развернувшемся повествовании книги Бытие чужеродным телом, тем более из предшествующей главы вытекает, что дети человеческие уже расселились по лицу земли, разделенные не столько пустынями и морями, сколько проступком одного из братьев, запятнавшего себя и своих потомков именем «Хам».

Строительство вавилонской башни можно рассматривать как первое коллективное неповиновение человечества Богу, продолжившее индивидуальное непослушание (Адам и Ева). Причина мятежа та же, что и в греческих мифах, самомнение. "Прах земной" замыслил увековечить свое имя - он пожелал подняться своим рукотворным творением до самых небес. Преступлению соответствует наказание, сравнительно мягкое, поскольку уже обещано, что люди больше не будут истребляться. Человечество, некогда единое, ибо оно имеет общую родословную, разделено по языкам и разбросано по земле. Этим самым предотвращена также возможность нового совместного посягательства на небесную сферу.

Некогда возникновение этого сюжета связывали с впечатлением, которое произвел Вавилон на попавших в плен иудеев. Но против VI в. до н. э. как времени включения рассказа о столпотворении в Пятикнижие говорит не только история формирования его текста, но и сообщаемые в книге Бытие сведения о том, что Вавилон претендовал на господство в стране Ханаан уже в то время, когда Авраам кочевал в степях близ ещё не разрушенных Содома и Гоморры. Поэтому можно думать, что и задолго до того, как плененное население Иерусалима использовалось на строительных работах, на обитателей Ханаана должна была производить впечатление уходящая в небо громада вавилонской башни и других храмовых башен-зиккуратов, которые высились над городами Месопотамии. К настоящему времени выявлено не менее 33 этих священных башен в 27 различных городах (Гальбиати, Пьяцца, 1992, 180). Можно думать, что функционально они играли такую же роль облегчения контактов с верхним миром, как отверстия в кровлях этрусских и италийских атриумов (Немировский, 1983, 175).