Марк Шагал:

жизнь и творчество художника

Марк Захарович (Моисей Хацкелевич) Шагал (фр. Marc Chagall, идиш מאַרק שאַגאַל‎; 7 июля 1887, Витебск, Витебская губерния, Российская империя (нынешняя Витебская область, Беларусь) — 28 марта 1985, Сен-Поль-де-Ванс, Прованс, Франция) — российский, белорусский и французский художник еврейского происхождения. Помимо графики и живописи занимался также сценографией, писал стихи на идише. Один из самых известных представителей художественного авангарда XX века[

Биография

Портрет молодого Шагала кисти его учителя Пэна (1914)

Мовша Хацкелевич (впоследствии Моисей Хацкелевич и Марк Захарович) Шагал родился 24 июня (6 июля) 1887 года в районе Песковатика на окраине Витебска, был старшим ребёнком в семье приказчика Хацкеля Мордуховича (Давидовича) Шагала (1863—1921) и его жены Фейги-Иты Менделевны Черниной (1871—1915). У него был один брат и пять сестёр. Родители поженились в 1886 году и приходились друг другу двоюродными братом и сестрой. Дед художника, Довид Еселевич Шагал (в документах также Довид-Мордух Иоселевич Сагал, 1824—?), происходил из местечка Бабиновичи Могилёвской губернии, а в 1883 году поселился с сыновьями в местечке Добромысли Оршанского уезда Могилёвской губернии, так что в «Списках владельцев недвижимого имущества города Витебска» отец художника Хацкель Мордухович Шагал записан как «добромыслянский мещанин»; мать художника происходила из Лиозно. Семье Шагалов с 1890 года принадлежал деревянный дом на Большой Покровской улице в 3-й части Витебска (значительно расширенный и перестроенный в 1902 году с восемью квартирами на сдачу). Значительную часть детства Марк Шагал провёл также в доме своего деда по материнской линии Менделя Чернина и его жены Башевы (1844—?, бабушки художника со стороны отца), которые к тому времени жили в местечке Лиозно в 40 км от Витебска.

Получил традиционное еврейское образование на дому, изучив древнееврейский язык, Тору и Талмуд. С 1898 по 1905 год Шагал учился в 1-м Витебском четырёхклассном училище. В 1906 году учился изобразительному искусству в художественной школе витебского живописца Юделя Пэна, затем переехал в Петербург.

Автопортрет, 1914

Из книги Марка Шагала «Моя жизнь» Захватив двадцать семь рублей — единственные за всю жизнь деньги, которые отец дал мне на художественное образование, — я, румяный и кудрявый юнец, отправляюсь в Петербург вместе с приятелем. Решено! Слёзы и гордость душили меня, когда я подбирал с пола деньги — отец швырнул их под стол. Ползал и подбирал. На отцовские расспросы я, заикаясь, отвечал, что хочу поступить в школу искусств… Какую мину он скроил и что сказал, не помню точно. Вернее всего, сначала промолчал, потом, по обыкновению, разогрел самовар, налил себе чаю и уж тогда, с набитым ртом, сказал: «Что ж, поезжай, если хочешь. Но запомни: денег у меня больше нет. Сам знаешь. Это всё, что я могу наскрести. Высылать ничего не буду. Можешь не рассчитывать».

В Петербурге в течение двух сезонов Шагал занимался в Рисовальной школе Общества поощрения художеств, которую возглавлял Н. К. Рерих (в школу его приняли без экзамена на третий курс). В 1909—1911 г. продолжает занятия у Л. С. Бакста в частной художественной школе Е. Н. Званцевой. Благодаря своему витебскому приятелю Виктору Меклеру и Тее Брахман, дочери витебского врача, также учившейся в Петербурге, Марк Шагал вошёл в круг молодой интеллигенции, увлечённой искусством и поэзией. Тея Брахман была образованной и современной девушкой, несколько раз она позировала Шагалу обнажённой. Осенью 1909 г. во время пребывания в Витебске Тея познакомила Марка Шагала со своей подругой Бертой (Беллой) Розенфельд, которая в то время училась в одном из лучших учебных заведений для девушек — школе Герье в Москве. Эта встреча оказалась решающей в судьбе художника. «С ней, не с Теей, а с ней должен быть я — вдруг озаряет меня! Она молчит, я тоже. Она смотрит — о, её глаза! — я тоже. Как будто мы давным-давно знакомы, и она знает обо мне всё: моё детство, мою теперешнюю жизнь, и что со мной будет; как будто всегда наблюдала за мной, была где-то рядом, хотя я видел её в первый раз. И я понял: это моя жена. На бледном лице сияют глаза. Большие, выпуклые, чёрные! Это мои глаза, моя душа. Тея вмиг стала мне чужой и безразличной. Я вошел в новый дом, и он стал моим навсегда» (Марк Шагал, «Моя жизнь»). Любовная тема в творчестве Шагала неизменно связана с образом Беллы. С полотен всех периодов его творчества, включая позднейший (после смерти Беллы), на нас смотрят её «выпуклые чёрные глаза». Её черты узнаваемы в лицах почти всех изображённых им женщин.

В 1911 году Шагал на полученную стипендию поехал в Париж, где продолжил учиться и познакомился с жившими во французской столице художниками и поэтами-авангардистами. Здесь он впервые начал использовать личное имя Марк. Летом 1914 года художник приехал в Витебск, чтобы встретиться с родными и повидать Беллу. Но началась война и возвращение в Европу отложилось на неопределенный срок. 25 июля 1915 года состоялась свадьба Шагала с Беллой.

В 1916 году у них родилась дочь Ида,

впоследствии ставшая биографом и исследователем творчества своего отца.

Дача, 1917. Национальная картинная галерея Армении

В сентябре 1915 года Шагал уехал в Петроград, поступил на службу в Военно-промышленный комитет. В 1916 году Шагал вступил в Еврейское общество поощрения художеств, в 1917 году с семьей возвратился в Витебск. После революции его назначили уполномоченным комиссаром по делам искусств Витебской губернии. 28 января 1919 года Шагалом было открыто Витебское художественное училище.
В 1920 году Шагал уехал в Москву, поселился в «доме со львами» на углу Лихова переулка и Садовой. По рекомендации А. М. Эфроса устроился работать в Московский Еврейский камерный театр под руководством Алексея Грановского. Принимал участие в художественном оформлении театра: сначала рисовал настенные картины для аудиторий и вестибюля, а затем костюмы и декорации, в том числе «Любовь на сцене» с портретом «балетной пары». В 1921 году театр Грановского открылся спектаклем «Вечер Шолом Алейхема» в оформлении Шагала. В 1921 году Марк Шагал работал преподавателем в подмосковной еврейской трудовой школе-колонии "Интернационал» для беспризорников в Малаховке.
В 1922 году вместе с семьей уехал сначала в Литву (в Каунасе прошла его выставка), а затем в Германию. Осенью 1923 года по приглашению Амбруаза Воллара семья Шагала уехала в Париж. В 1937 году Шагал получил французское гражданство.
В 1941 году руководство Музея современного искусства в Нью-Йорке пригласило Шагала переселиться из контролируемой нацистами Франции в США, и летом 1941 года семья Шагала приехала в Нью-Йорк. После окончания войны Шагалы решили вернуться во Францию. Однако 2 сентября 1944 года, Белла умерла от сепсиса в местной больнице; спустя девять месяцев художник написал две картины в память о любимой жене: «Свадебные огни» и «Рядом с ней».

Отношения с Вирджинией Макнилл-Хаггард, дочерью бывшего британского консула в США, начались, когда Шагалу было 58 лет, Вирджинии — 30 с небольшим. У них родился сын Дэвид (в честь одного из братьев Шагала) Макнилл.

В 1947 году Шагал приехал с семьёй во Францию. Через три года Вирджиния, забрав сына, неожиданно убежала от него с любовником.

12 июля 1952 года Шагал женился на «Ваве» — Валентине Бродской, владелице лондонского салона моды и дочери известного фабриканта и сахарозаводчика Лазаря Бродского. Но музой всю жизнь оставалась только Белла, он до самой смерти отказывался говорить о ней, как об умершей.

В 1960 году Марк Шагал стал лауреатом премии Эразма

С 1960-х годов Шагал в основном перешёл на монументальные виды искусства — мозаики, витражи, шпалеры, а также увлекся скульптурой и керамикой. В начале 1960-х годов по заказу правительства Израиля Шагал создал мозаики и шпалеры для здания парламента в Иерусалиме. После этого успеха он получил множество заказов на оформление католических, лютеранских храмов и синагог по всей Европе, Америке и в Израиле.
В 1964 году Шагал расписал плафон парижской Гранд Опера по заказу президента Франции Шарля де Голля, в 1966 году создал для Метрополитен-опера в Нью-Йорке два панно, а в Чикаго украсил здание Национального банка мозаикой «Четыре времени года» (1972). В 1966 году Шагал переехал в построенный специально для него дом, служивший одновременно и мастерской, расположенный в провинции Ниццы — Сен-Поль-де-Вансе.

В 1973 году по приглашению Министерства культуры Советского Союза Шагал посетил Ленинград и Москву. Ему организовали выставку в Третьяковской галерее. Художник подарил Третьяковке и Музею изобразительных искусств им. А.С. Пушкина свои работы.

В 1977 году Марк Шагал был удостоен высшей награды Франции — Большого креста Почётного легиона, а в 1977—1978 году была устроена выставка работ художника в Лувре, приуроченная к 90-летию художника. Вопреки всем правилам, в Лувре были выставлены работы ещё живущего автора.

Шагал скончался 28 марта 1985 года на 98-м году жизни в Сен-Поль-де-Вансе. Похоронен на местном кладбище. До конца жизни в его творчестве прослеживались «витебские» мотивы. Существует «Комитет Шагала», в состав которого входят четыре его наследника. Полного каталога работ художника нет.

1997 — первая выставка художника в Беларуси.

Роспись плафона парижской Оперы Гарнье

Часть плафона Оперы Гарнье, расписанного Марком Шагалом

Плафон, расположенный в зрительном зале одного из зданий парижской оперы — Оперы Гарнье, был расписан Марком Шагалом в 1964 году. Заказ на роспись 77-летнему Шагалу сделал в 1963 году министр культуры Франции Андре Мальро. Было много возражений против того, чтобы над французским национальным памятником работал еврей — выходец из Беларуси, а также, против того, чтобы здание, имеющее историческую ценность, расписывал художник с неклассической манерой письма.
Шагал работал над проектом около года. В результате было израсходовано приблизительно 200 килограммов краски, а площадь холста занимала 220 квадратных метров. Плафон был прикреплен к потолку на высоте более 21 метра.
Плафон был разделён художником цветом на пять секторов: белый, синий, желтый, красный и зеленый. В росписи прослеживались основные мотивы творчества Шагала — музыканты, танцоры, влюблённые, ангелы и животные. Каждый из пяти секторов содержал сюжет одной или двух классических опер, либо балета:
Белый сектор — «Пеллеас и Мелисента», Клод Дебюсси
Синий сектор — «Борис Годунов», Модест Мусоргский; «Волшебная флейта», Вольфганг Амадей Моцарт
Жёлтый сектор — «Лебединое озеро», Пётр Чайковский; «Жизель», Шарль Адан
Красный сектор — «Жар-птица», Игорь Стравинский; «Дафнис и Хлоя», Морис Равель
Зелёный сектор — «Ромео и Джульетта», Гектор Берлиоз; «Тристан и Изольда», Рихард Вагнер

В центральном круге плафона, вокруг люстры, предстают персонажи из «Кармен» Бизе, а также персонажи опер Людвига ван Бетховена, Джузеппе Верди и К. В. Глюка.
Также, роспись плафона украшают парижские архитектурные достопримечательности: Триумфальная арка, Эйфелева башня, Бурбонский дворец и Опера Гарнье. Роспись плафона была торжественно представлена зрителям 23 сентября 1964 года. На открытии присутствовало более 2000 человек.

Творчество Шагала

Основным направляющим элементом творчества Марка Шагала является его национальное еврейское самоощущение, неразрывно связанное для него с призванием. «Если бы я не был евреем, как я это понимаю, я не был бы художником или был бы совсем другим художником», — сформулировал он свою позицию в одном из эссе.

От своего первого учителя Юделя Пэна Шагал воспринял представление о национальном художнике; национальный темперамент нашёл выражение и в особенностях его образного строя. Художественные приемы Шагала основаны на визуализации поговорок на идиш и воплощении образов еврейского фольклора. Шагал вносит элементы еврейской интерпретации даже в изображение христианских сюжетов («Святое Семейство», 1910, Музей Шагала; «Посвящение Христу» /«Голгофа»/, 1912, Музей современного искусства, Нью-Йорк, «Белое распятие», 1938, Чикаго) — принцип, которому он остался верен до конца жизни.

Помимо художественного творчества, Шагал на протяжении всей жизни публиковал стихотворения, публицистические эссе и мемуаристику на идише. Часть из них переводились на иврит, белорусский, русский, английский и французский языки.

Екатерина Асмус

«Когда я открываю утром глаза, мне хочется увидеть мир более совершенный, мир любви и дружественности,
и уже одно это способно сделать мой день прекрасным и достойным бытия…» – Марк Шагал

В нынешнем году исполнилось 129 лет со дня рождения Марка Шагала – величайшего художника современности, человека, прожившего почти 100 лет и творившего почти 90! Отдадим дань этому великому художнику и вспомним основные вехи его биографии.

Мойша Сегал – таково истинное имя нашего героя – родился в еврейском местечке близ города Витебска 6 июля 1887. Он был первенцем в бедной семье Сегалов, и его рождение сопровождалось страшными событиями. В Витебске в ту ночь вспыхнул мощнейший пожар, не пощадивший и дом Сегалов, в котором страдала первыми родами молодая Фейга. Мужчины обливали водой горящие стены дома, а женщины помогали роженице. Когда в пламени пожарища появился на свет младенец, оказалось, что бедняга мертв! Малыша пытались оживить всеми известными в ту пору способами – кололи булавками, окунали в ледяную воду – и – о, чудо! Младенец запищал! В этот же момент вспыхнула стена в непосредственной близости от кровати счастливой молодой матери. Так их и вытащили из дома – Фейгу и новорожденного – на этой самой кровати – и пронесли по пылающему городу на окраину, в безопасное место.

В последствие Шагал утверждал, что помнит пламя этого пожара и изображал его частенько на полотнах в виде огромных красных петухов. Фейга же навеки уверовала, что ее сын предназначен для великих дел, поскольку дважды должен был погибнуть и дважды ожил.

Marc Chagall”The Falling Angel,” 1922 “.

Материнское сердце не ошиблось! Сына ее, величайшего художника знают во всем мире и восхищаются его творениями. Маленький Мойша до 12 лет даже не ведал, что есть такое слово «художник»! Семья жила на доходы матери с мелочной торговли и со скудных заработков отца – портового такелажника. Кроме священной Торы, книг в доме не водилось. Увидев впервые у своего друга Виктора Меклера графические репродукции из журнала «Нива», Мойша восхитился и впечатлился настолько, что решил: вот занятие, которому я готов посвятить всю свою жизнь! Именно в этот день, в возрасте 12-и лет он услышал впервые слово «художник».

Уговорив любящую его безмерно мать, отдать его в рисовальные классы живописца Пэна, Мойша начинает новую жизнь. Отныне – все посвящено только рисункам! Краски он занимает у приятеля, холстами служат мешки из-под селедки, хранящиеся в домашнем чулане. Отец был в бешенстве – здоровый лоб сидит без дела! А Мойша прятался со своими картинами на печке, подальше от разгневанного предка и от злобно насмехающихся сестер. Лишь мать поддерживает его во всех начинаниях – поминая историю его необычного рождения, она остается уверенной – сын явился в мир, чтобы сделаться чем-то особенным! «Ты вырастешь и разбогатеешь, тогда твои старые родители не будут знать, что такое бедность и горе!» – убеждает она сына.

Тем временем, не проучившись и года в рисовальных классах маэстро Пэна, Мойша решает ехать с Виктором в Петербург – поступать в Академию Художеств. Никто не верит в его будущие успехи, никто не понимает ярких пятен его картин, летящих по небу людей, синих лошадей, зеленых коз, красных огромных петухов… Пэн с сомнением качает головой: что-то в этом есть, но мало техники… А сестры воруют картины Мойши, спрятанные на печке, и стелют их у дверей, помыв полы – вместо половичков…

Marc Chagall, 1911-12, “The_Drunkard”

Прощание с отцом было болезненным – вот что пишет об этом сам Шагал в книге «Моя жизнь»: «Захватив двадцать семь рублей - единственные за всю жизнь деньги, которые отец дал мне на художественное образование, - я, румяный и кудрявый юнец, отправляюсь в Петербург вместе с приятелем. Решено! Слёзы и гордость душили меня, когда я подбирал с пола деньги - отец швырнул их под стол. Ползал и подбирал. На отцовские расспросы я, заикаясь, отвечал, что хочу поступить в школу искусств… Какую мину он скроил и что сказал, не помню точно. Вернее всего, сначала промолчал, потом, по обыкновению, разогрел самовар, налил себе чаю и уж тогда, с набитым ртом, сказал: «Что ж, поезжай, если хочешь. Но запомни: денег у меня больше нет. Сам знаешь. Это всё, что я могу наскрести. Высылать ничего не буду. Можешь не рассчитывать».

Молодые люди устремились в Петербург – столицу, большой город, полный приключений. На вокзале перед отъездом Мойше попалась цыганка, которая произнесла странное предсказание: «Ты проживешь необыкновенную жизнь, будешь любить одну необыкновенную женщину и двух обыкновенных, а умрешь в полете».

Новые знакомства, учеба, работа, все это быстро заставляет новоиспеченных художников забыть размеренный уклад родного города. Просвещенные девицы, раскованные и эмансипированные, окружают их. Одна из них, слушательница театральных классов – Тея Брахман, позировала частенько молодым живописцам. Бывала она и у Мойши – оказалось, что они земляки. Вскоре Тея становится его постоянной подругой. В каникулы они вместе едут домой, в родной Витебск.

Именно в доме Теи и встретил Мойша ту самую, предсказанную цыганкой «необыкновенную женщину» – ее лучшую подругу, подругу детства – Бэллу (Башеву) Розенфельд! Ту самую, чьи портреты он потом размножит сотнями, чей образ будет преследовать его до самой смерти, и ту, которой он посвятит всю свою долгую творческую жизнь.

Впоследствии Марк Шагал запишет в своих воспоминаниях: «С ней, не с Теей, а с ней должен быть я - вдруг озаряет меня! Она молчит, я тоже. Она смотрит - о, её глаза! - я тоже. Как будто мы давным-давно знакомы, и она знает обо мне всё: моё детство, мою теперешнюю жизнь, и что со мной будет; как будто всегда наблюдала за мной, была где-то рядом, хотя я видел её в первый раз. И я понял: это моя жена. На бледном лице сияют глаза. Большие, выпуклые, чёрные! Это мои глаза, моя душа. Тея вмиг стала мне чужой и безразличной. Я вошел в новый дом, и он стал моим навсегда». Бэлла, влюбившаяся в молодого красавца с первого взгляда, позже опишет в своей книге эпизод их знакомства так: «Я не смею поднять глаза и встретить его взгляд. Его глаза сейчас зеленовато-серые, цвета неба и воды. Я плыву в них, как в реке».

Родители Бэллы были богаты и не одобряли знакомство дочери с нищим студентом, да еще и из ничем не примечательной семьи. Родители Мойши также считали, что нечего лебезить перед семьей, где задирают нос и ни в грош тебя не ставят, но молодым влюбленным было все равно, кто, что и как о них говорят. Послушная прежде Башенька твердо встала на своем решении принять предложение Мойши о замужестве. И даже тот факт, что вскоре после помолвки бесшабашный художник, вместо того чтобы вернуться на учебу в Петербург, внезапно отправляется в Париж, не расхолаживает ее, а напротив, укрепляет в своем решении. Ни насмешки подруг, ни уговоры родственников не могут поколебать ее решения – ждать своего жениха! Любящее сердце девушки подсказывает ей, что парижская школа необходима ее возлюбленному, а разлука не будет длиться вечно, ведь Мойша обещал вернуться через год!

Она пишет ему нежные письма и терпеливо ждет. Однако, вкусивший славы Мойша возвращается только в 1914 году. Поменяв свое имя на французский манер, он теперь зовется – Марк Шагал. И это уже не самоучка-неудачник, это уже признанный молодой живописец, восходящая звезда европейского искусства, человек принятый в самых модных галереях Парижа, Берлина, снискавший похвалы великих мастеров. Большое будущее прочат они художнику, ему же теперь нужно лишь одно: чтобы любимая была рядом.

Быстро сыграв свадьбу, молодые собираются в дорогу. Однако рука злого рока уже нависла над молодоженами! Местные власти не только отказывают Шагалу в выезде, но и ликвидируют его паспорт, попросту порвав его. Причина – начало первой мировой войны. В 1916 году в семье Шагалов рождается дочь – Ида, впоследствии ставшая биографом своего знаменитого отца. Марк на радостях посвящает ей картину «Ландыши», которую впоследствии скопирует сам с себя несколько раз.

С началом 1917 года наступают страшные времена. Люди голодают, семья Шагалов – не исключение. Богатый дом родителей Бэллы давно разорен большевиками, помощи ждать неоткуда, работы нет, денег – тоже, выехать из страны не представляется никакой возможности. В отчаянном положении, в страхе за свою семью, Марк отправляется в Москву, к Луначарскому, знакомому ему еще с парижских времен. Там и тогда Анатоль был малоизвестным корреспондентом, теперь же он – Анатолий Васильевич – вершитель судеб – первый нарком просвещения.

Луначарский с размахом своего должностного величия определяет старому приятелю место уполномоченного комиссара по делам искусства Витебской губернии. Марк возвращается на родину при должности, при портфеле, но практически без денег. На голом энтузиазме организовывает он в Витбске школу искусств и дает работу буквально всем прежним знакомцам, начиная с однокашника Виктора и заканчивая пожилым учителем Пэном.

Создавая огромное количество рисованного агитационного материала, художники могут как-то выживать. В недобрый час, однако, решился Шагал пригласить в свое объединение Казимира Малевича – уже известного в те времена как состоявшийся художник и основатель течения «супрематизм». Одержимый идеей своего главенства, Малевич очень быстро настроил коллег против Шагала, уверяя их в том, что Марк не хочет работать, а только разъезжает в автомобилях и «начальствует». Шагал же был всю дорогу занят тем, чтобы выбить деньги из молодого Советского правительства, дабы оплатить работу тех же художников, которые сейчас объединились против него под руководством Малевича. С тяжелым сердцем и абсолютно без средств к существованию, покидает Марк с семьей родной город. В глубине души он уже понимает, что разногласия его искусства и идеологии Советской власти становятся все явнее, все острее.

Marc Chagall. “I and the Village”

Некоторое время Шагалы мыкаются в Москве, голодают, замерзают, работы у Марка много, но она практически не оплачивается, а о признании его художественных идей не может быть и речи – новой власти нужно совсем другое. В минуты отчаяния, Марк получает письмо от парижского друга, который со смехом сообщает ему, что европейские галеристы с удовольствием экспонируют картины Марка, оставшиеся в Париже, и зарабатывают на них хорошие деньги!

Марк решает уехать, во что бы то ни стало. Ему уже совершенно ясно, что в советской России нет будущего для такого самобытного художника как он. Друзья договариваются о его выезде на персональную выставку в Литве в 1922 году. С трудом выправив документы, рискуя ежечасно быть возвращенными, семья отправляется в Европу по единственному доступному пути – через Прибалтику.

В Париже начинается полная реконструкция жизни. И неважно, что все работы, оставленные там Шагалом на хранение – украдены. Марк по памяти воспроизводит их снова, а также пишет новые. Яростно бросаясь в любимую работу, он счастлив, понимая, что теперь сможет обеспечить будущее семье и своему творчеству! Вернисажи следуют один за другим – Марка помнят в Европе, ему рады, для него всегда есть заказы! Но, налаживающаяся счастливая жизнь вновь под угрозой разрушения! В Европу приходит фашизм, одержимый антисемитскими настроениями. По счастью, власти США предлагают Шагалам укрыться в Нью-Йорке от преследований. И снова побег, снова нужно налаживать жизнь с начала…

Mark Shagall. “Paris Through the Window”

Семья скучает по Парижу, и в 1944 году, когда химера фашизма отступает, немедля собираются в дорогу. Но перед самым отъездом из Америки, Марка постигает страшная трагедия. Внезапно уходит из жизни его жена Бэлла. Уколовшись о ржавый гвоздь, торчавший в подрамнике, она скоропостижно погибает от сепсиса.

Марку кажется, что и его жизнь остановилась в этот момент. «Всё покрылось тьмой» – так напишет он позже в своих дневниках. Только заботами дочери Иды и ее постоянным присмотром он остается на этой земле. Почти год не прикасается он к краскам, но потом, все же берется за кисть, чтобы написать две картины в память о любимой: «Свадебные огни» и «Рядом с ней».

В это время, изнуренная заботами о доме, об отце и о его делах Ида, нанимает помощницу по хозяйству. Молодая американка Вирджиния Макнилл-Хаггард вскоре становится любовницей Шагала, у них рождается сын Дэвид. Вирджиния – вторая «обыкновенная женщина» из предсказания цыганки – переезжает с Шагалами в Париж. Ида теперь живет отдельно, она не одобряет связи отца с женщиной, чей возраст близок к ее собственному. Однако брак не продлился долго – Вирджиния сбегает от Марка с известным фотографом. Впоследствии она объясняла свой поступок тем, что так и не смогла занять главенствующее место между Марком и его картинами. Шагал безутешен и возмущен, в первую очередь тем, что ему предпочли человека совсем другого уровня.

Любящая дочь Ида вновь бросается на помощь к отцу. Желая отвлечь его, она настаивает на частых и продолжительных прогулках. Шагал, ворча, соглашается. Как-то раз Ида просит отца составить ей компанию в поездке по магазинам и Марк, неохотно соглашается. Перст судьбы уже занесен над ним. Хозяйка салона моды, куда забегает Ида за своим заказом – красавица Валентина Бродецкая – вскоре становится женой Марка Шагала. Абсолютно «земная» женщина – она превращается в его ангела хранителя, затем в менеджера и секретаря. Она берет на себя все не касающиеся искусства проблемы. Теперь Марк может только творить!

Этот период жизни Шагала является самым плодовитым и насыщенным. Он расписывает плафон парижской Гранд Опера по заказу самого президента Франции Шарля де Голля, создает для «Метрополитен Опера» в Нью-Йорке два панно, в Чикаго украшает здание Национального банка мозаикой «Четыре времени года». Открывается экспозиция его работ в Третьяковской галерее в Москве. При жизни он удостаивается выставки в Лувре! И исполняет заветную мечту – делает иллюстрации к Библии.

Шагал скончался 28 марта 1985 года на 98-м году жизни в своем доме в Сен-Поль-де-Вансе. Он вошел в лифт, чтобы подняться на второй этаж и, умер, сидя на диванчике лифтовой кабины. Так сбылось последнее из предсказаний цыганки: Марк умер в полете!

Наследие Шагала столь велико, что до сих пор нет полного каталога всех его работ. Этот великий мастер работал много и плодотворно, но никогда не изменял своему стилю, своим художественным принципам, своему внутреннему чутью. Не смог он забыть и родной город. Витебск снился ему, сюжеты любимого края сотни раз перенесены художником на холсты. Марк Шагал мечтал вернуться в родное местечко. Но этой мечте сбыться так и не удалось. Родные тщательно скрывали от маэстро, что от его города в войну остались одни руины, а советский Витебск ничем не похож на тот, в котором родился и вырос Шагал и который покинул в 1922 году. Случайно, в семидесятых, ему попали в руки фотографии… Художник безутешно плакал, увидев воочию, что стало с его родным городом.

Немногие знают, что Марк Шагал писал чудесные стихи. Вот одно из них, которое он посвятил своей родной стране, покидая ее…

Молчишь, страна
Молчишь, страна… Мне душу хочешь
Своим молчаньем подорвать…
Какой молитвой днем и ночью
Мне жар палящий в груди унять?

Я кровь свою, на знойных грезах
Настоенную, тебе пошлю,
Свое дыхание - как слезы
Текучие, всю жизнь мою.

И воздух, голубой и зыбкий,
Вдруг покачнется в вышине,
А сам я, с тихою улыбкой,
Умру и лягу в тишине.

Ты на меня, страна, в обиде?
Но я открыт перед тобой -
Бутыль в откупоренном виде,
Сосуд с доступною водой.

Из года в год разлука крепла…
Но возвращусь я дотемна,
И ты мою могилу пеплом
Посыплешь, милая страна.

Шагал Марк Захарович (1887-1985) – художник еврейского происхождения, творивший в России и во Франции. Занимался живописью, графикой, сценографией, увлекался написанием стихов на идише. Является ярким представителем авангардизма в художестве ХХ века.

Детские и юношеские годы

Настоящее имя Марка Шагала – Моисей. Он появился на свет 6 июля 1887 года на окраине города Витебска (сейчас это республика Беларусь, а в то время Витебская губерния принадлежала Российской империи). В семье он был первым ребёнком.

Отец, Шагал Хацкель Мордухович (Давидович), работал приказчиком. Мама, Фейги-Ита Менделевна Чернина, занималась ведением домашнего хозяйства и воспитанием детей. Отец с матерью между собой были двоюродными братом и сестрой. У Марка было ещё пять младших сестёр и брат.

Большую часть детства Марк провёл у бабушек с дедушками. Начальное образование, как и было принято у евреев, получил на дому. В возрасте 11 лет Шагал стал учеником 1-го Витебского четырёхклассного училища. С 1906 года обучался живописи у витебского художника Юделя Пэна, который держал собственную школу изобразительного искусства.

Петербург

Марку очень хотелось обучаться дальше изобразительному искусству, он просил отца дать ему денег на учёбу в Петербурге. Тот швырнул сыну 27 рублей, налил себе чаю и самодовольно потягивая, сказал, что больше нет и ни копейки он ему больше не пришлёт.

В Петербурге Марк стал обучаться в Рисовальной школе Общества поощрения художеств, где занимался два сезона. Школой этой руководил русский художник Николай Рерих, Шагала взяли на третий курс без сдачи экзаменов.

После Рисовальной школы он продолжил обучаться живописи в частной школе. Двое его витебских друзей тоже учились в Петербурге, благодаря им Марк стал вхож в круг молодых интеллигентов, поэтов и художников. Шагал жил очень бедно, на жизнь ему приходилось день и ночь зарабатывать, трудясь в качестве ретушера.

Здесь в Петербурге Шагал написал две свои первые знаменитые картины «Смерть» и «Рождение». И ещё у Марка появился первый почитатель творчества – знаменитый в то время адвокат и депутат Госдумы Винавер М. М. Он приобрёл у начинающего художника два полотна и дал стипендию для поездки в Европу.

Париж

Так в 1911 году на полученную стипендию Марку удалось поехать в Париж, где он знакомился с авангардным творчеством европейских поэтов и художников. В этот город Шагал влюбился сразу, он называл Париж вторым Витебском.

В этот период, несмотря на яркость и неповторимость его творчества, в картинах Марка чувствуется тонкая нить влияния Пикассо. Работы Шагала начали выставлять в Париже, а в 1914 году должна была состояться его персональная выставка в Берлине. Перед таким значимым в жизни художника событием Марк решил съездить в отпуск в Витебск, тем более как раз выходила замуж его сестра. Он поехал на три месяца, а задержался на 10 лет, всё перевернула начавшаяся Первая мировая война.

Жизнь в России

В 1915 году Марк был служащим военно-промышленного комитета Петербурга. В 1916 году он работал в Еврейском обществе поощрения художеств. После 1917 года Шагал уехал в Витебск, где был назначен на должность уполномоченного комиссариата по делам искусств в Витебской губернии.

В 1919 году Марк способствовал открытию в Витебске художественного училища.

В 1920 году художник переехал в Москву, где устроился на работу в Еврейский камерный театр. Он был художественным оформителем, сначала Марк разрисовывал стены в вестибюле и аудиториях, потом делал эскизы сценических костюмов и декораций.

В 1921 году он устроился на работу в еврейскую трудовую школу-колонию для беспризорных детей, которая находилась в Малаховке. Марк работал там преподавателем.

Всё это время он не переставал творить, из-под его кисти вышли такие знаменитые на весь мир полотна:

• «Я и моя деревня»;
• «Голгофа»;
• «День рождения»;
• «Прогулка»;
• «Над городом»;
• «Белое распятие».

Жизнь за границей

В 1922 году с женой и дочерью Шагал эмигрировал из России, сначала они уехали в Литву, потом в Германию. В 1923 году семья переехала в Париж, где через 14 лет художнику дали гражданство Франции.

В период Второй мировой войны он по приглашению американского Музея современного искусства уехал в США подальше от оккупированной нацистами Франции, вернулся он в Европу лишь в 1947 году.

В 1960 году художника наградили премией Эразма.

С середины 60-х годов Шагал увлёкся мозаикой и витражами, скульптурой, шпалерами, керамикой. Он разрисовывал парламент Иерусалима и Парижскую Гранд-оперу, Метрополитен-оперу в Нью-Йорке и Национальный банк в Чикаго.

В 1973 году Марк приезжал в СССР, где посетил Москву и Ленинград, в Третьяковке состоялась его выставка, он подарил галерее несколько своих произведений.

В 1977 году Шагал получил наивысшую французскую награду – Большой крест Почётного легиона. В год 90-летия Шагала выставка его произведений прошла в Лувре.
Марк умер во Франции 28 марта 1985 года, где он и похоронен на кладбище прованского городка Сен-Поль-де-Ванс.

Личная жизнь

В 1909 году в Витебске приятельница Шагала Тея Брахман познакомила его со своей подружкой Бертой Розенфельд. Он в первую же секунду знакомства понял, что эта девушка для него всё – его глаза, его душа. Он был уверен сразу же, что перед ним его жена. Он ласково называл её Беллой, она стала для него единственной и неповторимой музой. Со дня их знакомства тема любви заняла в творчестве Шагала главное место. Черты Беллы можно узнать почти во всех изображённых художником женщинах.

В 1915 году они поженились, а в следующем 1916 году на свет появилась их малышка Ида.

Белла была главной любовью в его жизни, после её смерти в 1944 году, он запрещал всем говорить о ней в прошедшем времени, как будто она куда-то вышла и сейчас вернётся.

Второй супругой Шагала стала Вирджиния Макнилл-Хаггард, она родила художнику сына Дэвида. Но в 1950 году они расстались.

В 1952 году Марк женился третий раз. Его супруга Вава – Валентина Бродская – владела в Лондоне салоном моды.

/ Людмила Хмельницкая. «Новые сведения к биографии Теи Брахман»

Людмила Хмельницкая. «Новые сведения к биографии Теи Брахман»

Бюллетень Музея Марка Шагала. № 2. 2000. С. 5.

Тея Брахман была подругой Беллы Розенфельд,с которой в Витебске училась в одном классе Мариинской гимназии. Тея родилась в семье врача, у которого было еще три сына. Доктор Брахман работал помощником в аптеке Красного Креста, расположенной в третьей части города на углу Вокзальной и Нижне-Петровской улиц (Адресная и справочная книга г.Витебска. Витебск, 1907. С. 145). Марка Шагала с Теей Брахман познакомил его витебский приятель Виктор Меклер.

По словам Франца Мейера, Тея была достаточно современной молодой девушкой, «во имя искусства» перешагнувшей запреты буржуазного общества. Во время своей учебы в Санкт-Петербурге, где учился также и Шагал, она несколько раз позировала ему обнаженной (Meyer Fr. Marc Chagall. Paris, 1995. P. 43). Встреча с умной и образованной Теей Брахман произвела в жизни Шагала, по его собственному признанию, настоящий переворот. Благодаря ей, а также Виктору Меклеру начинающий художник вошел в круг молодой интеллигенции, увлеченной искусством и поэзией.

Осенью 1909 г. во время пребывания в Витебске Тея Брахман познакомила Марка Шагала со своей подругой Беллой Розенфельд, которая в то время училась в одном из самых лучших учебных заведений для девушек - школе Герье в Москве. Эта встреча оказалась решающей в судьбе художника. «С ней, не с Теей, а с ней должен быть я - вдруг озаряет меня! Она молчит, я тоже. Она смотрит - о, ее глаза! - я тоже. Как будто мы давным-давно знакомы и она знает обо мне все: мое детство, мою теперешнюю жизнь и что со мной будет; как будто всегда наблюдала за мной, была где-то рядом, хотя я видел ее в первый раз. И я понял: это моя жена. На бледном лице сияют глаза. Большие, выпуклые, черные! Это мои глаза, моя душа. Тея вмиг стала мне чужой и безразличной. Я вошел в новый дом, и он стал моим навсегда», - писал Шагал позднее в автобиографической книге «Моя жизнь» (Шагал М. Моя жизнь. М., 1994. С. 76-77). В 1915 году Марк и Белла поженились.

О дальнейшей судьбе Теи Брахман в шагаловедческой литературе никаких сведений не встречается. В Государственном архиве Витебской области недавно удалось найти документы, проливающие свет на ее деятельность в Витебске в первые послереволюционные годы.

В активную общественную жизнь Тея Брахман включилась в декабре 1918 года. В только что созданном в Витебске Пролетарском Университете она начала читать лекции, была руководителем семинара и исполняла обязанности секретаря. Позднее она перешла на должность инструктора внешкольного подотдела Витгубнаробраза и инструктора подотдела искусств по музейному строительству. Как отмечается в архивном документе, «в то же время она продолжала вести лекционную и преподавательскую работу в вечерних школах для взрослых, в музыкальных школах и в кружках, читая курс по истории литературы и русской общественности, и лекционный курс по устному русскому народному творчеству» (ГАВО, ф. 1947, оп. 1, д. 3, л. 239-239 об.).

Будучи с октября 1919 г. по декабрь 1920 г. инструктором музейной секции при подотделе искусств, Тея Брахман занималась «работой по инвентаризации и классификации коллекций Художественно-археологического Губмузея и музея Федоровича» (ГАВО, ф. 1947, оп. 1, д. 3, л. 241).

В январе 1920 г. в Витебске была создана губернская Комиссия по охране памятников старины и искусства, которую возглавил Александр Ромм. На должность секретаря Комиссии была приглашена Тея Брахман (ГАВО, ф. 1947, оп. 1, д. 3, л. 146), которая занималась не только ведением ее документации, но и участвовала в решении различных вопросов музейного строительства.

Интенсивная и разнообразная общественная деятельность Теи Брахман в Витебске заканчивается в конце декабря 1920 г. с ее отъездом «в Москву в распоряжение Наркомпроса» (ГАВО, ф. 1947, оп. 1, д. 3, л. 237). В начале июня 1921 г. в Комиссию по охране памятников старины и искусства она прислала письмо «о возможности получения коллекции фарфора для Витгубмузея, (...) отпускаемого Московским Музейным фондом» (ГАВО, ф. 1947, оп. 1, д. 5, л. 26). На заседании Комиссии 26 октября 1921 г. рассматривался вопрос «о получении из Москвы фарфора в количестве 55 вещей» (ГАВО, ф. 1947, оп. 1, д. 5, л. 51). Возможно, что это была как раз коллекция, полученная из столицы при посредничестве Теи Брахман.

К сожалению, о дальнейшей судьбе этой женщины, о ее деятельности в Москве, а также отношениях с семьей Шагалов ничего не известно.

Людмила Хмельницкая.

Мерет МЕЙЕР

Марк Шагал родился в Витебске - маленьком белорусском городе, расположенном в месте слияния рек Витьбы и Двины, 7 июля 1887 года в еврейской семье. В этом городе, как и во многих других белорусских городах, жители еврейского происхождения имели право гражданства лишь при условии контроля над их профессиональной деятельностью. Родной дом Шагала находился в одном из городских предместий. Через несколько лет отец приобретает для семьи (Марк - старший из девяти детей) скромный кирпичный дом и еще три небольших деревянных на его заднем дворе на правом берегу Двины недалеко от вокзала и деревянной Ильинской церкви XVII века.

В течение семи или восьми лет Шагал посещает хедер (начальную еврейскую школу). Прежде чем продолжить свою учебу в официальной школе, где обучение ведется на русском языке, он берет уроки пения и игры на скрипке и даже помогает кантору в синагоге.

В 1906 году, после окончания школы, Шагал поступает в школу Иегуды Пэна - художника жанровых сцен и портретов в манере Салонов 1900-х годов. Молодой художник успешно усваивает свой первый урок реализма, однако его кисть незамедлительно становится более свободной, а выбор цвета - более дерзким. В течение короткого периода (двух месяцев) Шагал без особой радости проходит обучение ремеслу ретушера у фотографа Мещанинова. Глубокая дружба связывает его с Виктором Меклером, выходцем из зажиточной еврейской семьи, одним из учеников Пэна.

Зимой 1906- 1907 года они вместе уезжают в Санкт-Петербург, где жизнь оказывается крайне трудной, а жилье по доступным ценам - нищенски убогим. Чтобы получить разрешение на постоянное жительство в Петербурге, евреи были обязаны иметь вид на жительство, предоставляемый исключительно академикам, их прислуге, ремесленникам и агентам коммерсантов из провинции. Поэтому отцу Шагала пришлось договориться на первое время с одним торговцем. По рекомендации Пэна Шагал снова получает работу ретушера у фотографа Иоффе. Затем для того, чтобы его вид на жительство был продлен, он пытается рисовать вывески, но эта его затея не имеет успеха. В конце концов, меценат и адвокат Гольдберг берет Шагала под свою опеку, будто бы нанимая его в качестве прислуги. Это позволяет Шагалу найти время для поисков художественной школы. Он приходит в школу, основанную Императорским обществом поощрения художеств и руководимую художником Николаем Рерихом, который предоставляет своим ученикам полную художественную свободу.

Работы молодого художника в школе замечены и вознаграждаются небольшой стипендией. Рерих даже добивается для него отсрочки призыва в армию, а позднее - освобождения его от военной службы. В июле 1908 года критика со стороны других преподавателей вызывает внезапный уход Шагала из школы. В течение нескольких месяцев он работает в частной школе Зайденберга, художника жанровых сцен из русской истории, испытавшего на себе влияние Репина. Шагал, чья эволюция как художника отмечена академическим преподаванием в школе, менее либеральной, чем школа Императорского общества, создает натуралистические произведения, однако в его пейзажах и даже в изображениях интерьеров - необыкновенно светлых - сказывается восхищение Левитаном. Молодой художник знакомится со многими коллекционерами и меценатами, такими, например, как депутат Государственной Думы Винавер, его зять Леопольд Зев, критик Сыркин и писатель Познер. Все они являются редакторами либерального еврейского журнала «Восход» и оказывают Шагалу всяческую поддержку.

С рекомендацией Зева Шагал приходит к Льву Баксту, преподавателю школы Званцевой, известной своими либеральными традициями и открытой современным художественным течениям. Так открывается новая глава в жизни молодого художника, который сталкивается с очень разными тенденциями, такими, например, как литературный символизм и декоративные течения «Art nouveau», питаемые независимым духом школы. Бакст проповедует новое определение палитры, согласно которому цвет является полноправным элементом композиции.

В течение двух летних визитов к семье Гольдберг в Нарву на Финском заливе Шагал исследует новую тематику, подсказанную творчеством Гогена, которое произвело на него глубокое впечатление - так же, как оно повлияло на все искусство начала ХХ века. Тея Брахман, подруга из Витебска, учившаяся в Санкт-Петербурге, соглашается позировать художнику для ню и композиций с влюбленными.

Шагал регулярно прерывает свою работу в Санкт-Петербурге более или менее продолжительными визитами в Витебск. Осенью 1909 года Тея знакомит Шагала со своей подругой Беллой Розенфельд, младшей дочерью богатого ювелира, которая учится в Москве: «Это было так, как будто бы она знала меня уже давно, как будто бы она знала все о моем детстве, о моем настоящем, о моем будущем, как если бы она наблюдала за мной (...) Я почувствовал, что моя жена - это она (...) Я вошел в новый дом, и с ним неразлучен». Шагал пишет Беллу в черных перчатках. Пришедшая к нему любовь отражается в совершенно особенном сиянии, исходящем из его картин. Его уверенность как художника питается той страстью к итальянской и голландской живописи XVII века, а также театру, которую разделяет с ним Белла.

Марк и Белла Шагалы с дочерью Идой.

Белла позирует для «Двойного портрета». 1925 г.

В конце 1909 и первой половине 1910-го годов Шагал создает несколько композиций, глубина которых принадлежит другому измерению. Действительно, в это время молодой художник регулярно посещает музеи Санкт-Петербурга, где испытывает особенное восхищение перед иконами, особенно иконами Рублева. Шагал живет между Витебском и Санкт-Петербургом, продолжает посещать уроки Бакста и готовит работы для экспонирования в Салонах (впоследствии отмененных). Первым мероприятием, организованным сторонниками «Art nouveau», стала выставка учеников школы Званцевой в помещении журнала «Аполлон». Избегая лишней шумихи, ее проводят с 20 апреля по 9 мая 1910 года вне художественного салона. Однако выставка, на которой Шагал выставляет 2 полотна, среди которых находится «Смерть», производит скандал из-за критики Репина, направленной против новых художественных веяний.